Барочный цикл. Книга 7. Движение - Страница 45

— Хотя на пространстве от Ньюгейта до Тайберна вчера все только и говорили, что о Висельном дне, а в Вестминстере и Сити — о пропавших деньгах асиенто, величайшим событием для Ротерхита стало прибытие — я сильно преуменьшу, назвав его неожиданным — русской военной галеры прямиком из Санкт-Петербурга. Судя по числу свободных мест на скамьях, она шла со скоростью, фатальной для части гребцов, а крупнокалиберные дыры в корпусе свидетельствуют по меньшей мере об одной стычке со шведами. Так или иначе, она добралась до Лондона и стоит в моём доке, ибо нуждается в починке. Не успела она пришвартоваться к пирсу, как по сходням в город устремились посланцы, одетые в мех.

— Крысы? — предположил мистер Тредер.

— Русские, — сказал Орни. — Хотя крысы, конечно, тоже. Один доставил послание мне, другой — господину Кикину.

— Без сомнения, царь испытывает недостаток в кораблях и хочет знать, когда будут закончены те, которые вы якобы строите, — сказал мистер Тредер.

— Я их строю, сэр, — отвечал мистер Орни, — как бы ни противодействовали мне создатели адских машин.

— Примите моё восхищение, брат Норман, — вставил Даниель. — Вы первый сказали что-то, имеющее касательство к цели нашего клуба.

— И что вы ответите нетерпеливому царю? — безжалостно осведомился мистер Тредер.

— Работа движется, — сказал мистер Орни. — Хотя, должен признать, она продвигалась бы успешней, если бы мои страховщики возместили мне тот ущерб, от которого страховали.

— А-ха! — довольно воскликнул мистер Тредер.

— Почему контора по страхованию от огня не желает возмещать ущерб от пожара? — спросил Даниель.

— В полисе есть оговорка, что он не покрывает ущерб от пожара, возникшего в результате военных действий. Страховщики утверждают, что корабль подожгли шведы.

Мистер Тредер закрыл лицо руками и затрясся от сдерживаемого смеха. Он мог быть смертельным врагом мистера Орни практически во всём, но общая ненависть к страховщикам связывала их братскими узами.

— О да! В Лондоне шагу нельзя ступить, не наткнувшись на толпу шведских поджигателей!

— Думаю, мы все вас поняли, брат Норман, — сказал Даниель. — Если клуб достигнет заявленной цели, вы получите страховку, закончите строительство кораблей и сможете избежать царского гнева. — Он повернулся к русскому: — Господин Кикин, вправе ли вы изложить содержание полученного вами письма?

— Его императорское величество упомянул мистера Орни, — начал Кикин. — Подробности излагать ни к чему, скажу лишь, что царь согласен со страховщиками насчёт шведских поджигателей. — Пауза, чтобы прочистить горло и поглядеть на свои ногти, пережидая новый взрыв смеха из-за ладоней мистера Тредера. — Далее его императорское величество написал, вернее, продиктовал писарю нечто исключительно странное касательно золотых пластин, которые он срочно желает получить, невзирая на то, что они в определённом смысле испорчены. Предоставить их должен некий доктор Даниель Уотерхауз, чьё имя, признаюсь, я менее всего ожидал увидеть в официальном послании от государя всея Руси.

— История долгая, — сказал Даниель, нарушив затянувшееся молчание, поскольку от слов господина Кикина онемел даже мистер Тредер.

— У царя хорошая память. И длинные руки, — напомнил Кикин.

— Ладно. Речь вот о чём. — Даниель отпер сундучок, с которым не расставался ни на минуту. Теперь здесь вместо оставленных в Брайдуэлле заготовок лежали карты, набитые Ханной Спейте. Он показал одну из них гостям, поднеся её к окну, чтобы свет бил в отверстия. — Как вы видите, «испорчены» — ошибка перевода или пересказа. Царь хотел сказать, что в них пробиты дырочки.

— Это далеко не первое странное требование его величества на моей памяти, — заметил Кикин. Он и впрямь воспринял увиденное куда спокойнее Тредера и Орни — их изумление граничило с испугом.

Даниель продолжил:

— К тому времени, как брат Норман закончит чинить галеру… Кстати, когда это будет?

— Через неделю, — ответил Орни. — С Божьей помощью.

— За неделю я испорчу ещё некоторое количество карт, и они будут готовы к отправке в Санкт-Петербург. Если царю понравится результат, проект можно будет продолжить. Однако это не имеет никакого отношения к нашему клубу.

И он убрал карту в сундучок.

— Если мы больше не обсуждаем обязательства брата Даниеля перед Московией, — сказал мистер Орни, — может быть, мистер Тредер соблаговолит объяснить своё присутствие.

— У меня к клубу деловое предложение. — Мистер Тредер наконец-то взял себя в руки и теперь говорил в своей обычной чопорной манере, задумчиво глядя в окно, чтобы не видеть, как остальные члены клуба возводят очи горё и посматривают на часы. После эффектной паузы он полуобернулся и по очереди заглянул каждому в глаза. — Доктор Уотерхауз высказал гипотезу, что в Крейн-корте хотели взорвать не нас с ним, а сэра Исаака Ньютона, который имеет обыкновение проводить там воскресные вечера. На прошлом заседании её должным образом высмеяли, и я первый каюсь в своём скептицизме. Однако за последнее время всё переменилось. В клубах и кофейнях у всех на устах одно имя: Джек- Монетчик. О ком говорят в Вестминстере, в палате лордов, в Звёздной палате? О герцоге Мальборо? Нет. О принце Евгении? Нет. О Джеке-Монетчике. В Тауэре утверждают, будто Джек-Монетчик заходит на Монетный двор, как к себе домой. Почему виконт Болингброк сомневается в надёжности гинеи? Он боится, что её дискредитировал Джек-Монетчик. Почему у сэра Исаака Ньютона нервный срыв? Из-за Джека- Монетчика. И я обращаюсь к соклубникам: допустим, мы на время примем невероятную гипотезу доктора Уотерхауза касательно целей первого взрыва. Кому выгодно уничтожить человека, чья обязанность — ловить и отправлять на Тайберн монетчиков? Конечно, монетчику! А у кого из них достанет ума и средств изготовить и подложить адскую машину?